Случаи при русаченьи. Заметки и наблюдения

[Василий_МИФ]

Случаи при русаченьи. Заметки и наблюдения

Судя по охотничьей литературе, наблюдениями многих наших охотников давным-давно выяснено, что зайцы, а в особенности русаки, далеко не так глупы и трусливы, как принято об этом думать, и что природа наградила их, помимо тонкого слуха и длинных ног, еще и известной долей сметки и отваги — такими качествами, которые хорошо знакомы большинству охотящихся и с которыми нередко приходится считаться на охоте, дабы овладеть, по-видимому, беспомощным зверьком. В настоящей заметке мне хотелось бы поделиться с читателями некоторыми наблюдениями и случаями из моей охотничьей практики, а также и некоторых моих знакомых охотников… || Л. Александров, 1900 год



Редкий ружейный охотник не любит пороши, а в особенности гончей охоты, которая, доставляя массу удовольствия, не требует особенных затрат и позволяет пользоваться ею даже беднейшему классу общества, что бросается в глаза, например, в провинции, где поклонников этой веселой, подвижной охоты обыкновенно насчитывают десятки и сотни. За последнее же время ей стали отдавать предпочтение и крестьяне, обзаводясь собаками и мало-помалу оставляя истребительную охоту на узерку и подкарауливанье по озимям. Разумеется, я здесь беру крестьян подгородних деревень, которые часто сталкиваются на охоте с горожанами и много перенимают от них.



Неудачный прыжок

Несмотря на то, что с гончими я начал охотиться с 1883 года, особенных казусов на этой охоте со мною не бывало. Один раз, впрочем, довелось быть свидетелем, как заяц, спасаясь от преследования собак, перемахнул огород в лесу, да так неудачно, что с размаху угодил головою в березку и долго кружился на месте. Я настолько заинтересовался этим, что даже и о ружье позабыл.



Настоящие трубочисты

Другой случай был под Рыбинском, года четыре тому назад. Мы охотились с гончими в Дорах, около первой новой гари, что против д. Веретье. Гарь эта образовалась в то лето и была густо покрыта обуглившеюся травой, дерном и валежником (собственно прогорел верхний слой перегноя). Зайцев около гари мы подняли много, но долго не могли ни одного взять: только начнется гон, как заяц перебирается из кустов на гарь, даст круг по ней и тотчас же сколет всех собак. Вероятно, уголь, пристававший к его лапам, перебивал запах следа, и собаки путались, а мы долго недоумевали, пока, наконец, после трехчасовой бесплодной охоты не доискались настоящей причины незадачи. Тогда мы разделились, причем Иван Терентьич занял местечко на самой гари, притаился и через полчаса выволок оттуда громадного матерого беляка, донельзя вымазанного в угольной пыли. Настоящий трубочист! Не только лапы, но голова, грудь и брюхо были буквально черного цвета. Убит он был так: спутавши собак на гари, он дал по ней несколько кругов и, конечно, случайно повернул на Ивана Терентьича, возле которого и залег под обгорелой вересиной. Тем же манером мы взяли здесь еще трех штук. Может быть, тут была и та причина, что угольная пыль набивалась в носы собак и портила чутье, но нельзя отрицать, что зайцы это понимали, в особенности бывалые в переделках.



Видит око, да зуб неймет

Надо сказать, что с окончанием навигации по берегу Волги укладываются на зимовку вверх дном различные мелкие суда: полулодки, беляны, баркасы и прочие; кроме того, тут же разбросаны громадные груды бревен и тысячи поленниц дров. Вот эти-то «местные предметы» с первых порош и избираются русаками для своего укрытия. В особенности они любят забираться под запрокинутые громадные лодки, откуда выжить их не представляется никакой возможности. Случается, например, так: возьмешь на озими след, колесишь-колесишь по нем с поля на поле, упаришься, и в довершение всего он выведет на берег Волги, к лодкам. Обойдешь их вокруг — выхода нет, значит, русак тут. Но как его взбудить? Крики, стукотня по борту не действуют; снимаешь лыжи, забираешься на самую лодку и начинаешь топать ногами — не помогает. А время уходит, хочется еще походить. Нагнешься, заглянешь под лодку — русак сидит себе да ушами пошевеливает! И видит око, да зуб неймет! Стрелять его там неудобно: для этого надо ложиться на снег, ибо просвет между краем лодки и снегом не более четверти, да и убивши зайца, достать его еще труднее. Побранишь проказника косого, присядешь покурить в надежде, что он сам выберется из-под лодки — не тут-то было. Как будто он понимает ваше беспомощное положение. Случается, что два-три следа приводят к лодкам целую компанию охотников (у нас по одному следу часто ходят двое-трое), которая также уходит ни с чем. Иногда русак (прибылой) от стукотни и шуму покидает свое убежище, но в таком случае старается всегда незаметно спуститься к самой Волге за обрывы и, конечно, уходит без выстрела, а охотники остаются караулить пустое место. Та же самая комедия разыгрывается тогда, когда доводится находить зайца, залегшего под бревна. Раз даже мой знакомый В. принужден был обратиться с просьбой к проезжавшим мимо мужичкам, которые за плату взялись раздвинуть бревна и выгнать русака.

Помимо лодок и бревен, русак на Волге нередко ложится между поленниц дров, которые разбросаны в разных местах по берегу. Сходить зайца в дровах мне случалось неоднократно, но раз вышел презабавный случай, который может служить примером местной охотничьей нравственности.



Непокорный русак

Дело было в конце осени, по первой пороше. Я шел береговой дорогой к Спасу, от которого и хотел начать следовать, но замешкался.

Уже совсем рассвело. Миновав здание сельской школы, я поднялся на бугорок и, случайно взглянув вправо, к Волге, заметил следующую знакомую сцену: две черные фигуры с ружьями стояли с одной стороны дровяной клади, широко размахивая руками и то и дело наклоняясь, а третья фигура копошилась с другой стороны, выдергивая поленья из клетки. Заинтересовавшись этим, я спустился к реке и подошел к дровам. Оказалось, что то были охотники-мещане, обложившие русака между поленницами: двое с ружьями караулили с одного краю промежутка, а третий закупоривал противоположный выход.

— Как же вы будете брать его? —
полюбопытствовал я.

— А вот как,— ответил один из них,— мы будем здесь наготове ждать, а вон тот залезет на дрова и выгонит русака к нам!..

Я отошел в сторону и стал наблюдать за ходом такой оригинальной охоты. Только что влез один из них на поленницы, как к нам подвалил еще один охотник, некто Шаров. Узнав, в чем дело, Шаров вступил в дипломатические переговоры с моими знакомцами.

— Вот что, ребята: уступите мне этого зайца, ведь вы все равно его не убьете, а я вам полтинник на чай дам.

Те не соглашались, находя предложенную плату слишком низкой, и запрашивали рубль. Наконец, после краткой переторжки Шарову удалось купить право выстрела за 90 коп. Заполучив условную сумму, мастеровые оставили ружья, забрались на поленницы и принялись шугать зайца, который бегал взад и вперед вдоль прогалины, не выказывая ни малейшего желания пожертвовать своей шкурой. Волей-неволей пришлось разбирать сверху дрова и чуть не ударами палок выгонять непокорного русака, который преблагополучно и был убит Шаровым. Посмеялся я этой забавной сцене и пошел своею дорогой.

[Василий_МИФ]

Охота на куропаток

В ту же зиму и мне довелось сойти русака в дровяных кладях, тоже на Волге. Нечего и говорить, что русак остался цел и невредим, ибо управиться в одиночку я не смог, а прохожих и проезжих в этот момент никого не было.

Кстати, заговорив о русаках под лодками, передам об одной охоте на куропаток здешнего охотника В.Я. Виноградова и одного приезжего. В конце ноября, зимою, эти охотники отправились русачить за Волгу. Снегу было порядочно. Пройдя лесные дворы и поравнявшись с лодками, г. Виноградов заметил свежие следы куропаток, которые шли под лодки. Поставив с одной стороны лодок своего компаньона и предупредив его относительно куропаток, г. Виноградов обошел лодки и принялся пугать куропаток, которые с характерным треском вылетели как раз на одного из охотников. Стадо было штук около 30. Раздался дуплет, и куропатки, облетев лодки, приблизились к Виноградову, который тоже ударил. Вместо того чтобы улететь в сторону, куропатки начали кружить над лодками, дав возможность охотникам в какие-нибудь четверть часа сделать по десятку выстрелов и убить что-то около 20 штук. Охота вышла веселой, своеобразной и добычливой. Нет сомнения, что куропатки были загнаны под лодки ястребом-тетеревятником, и эта же причина заставила их, несмотря на выстрелы, так странно кружиться над одним и тем же местом…



Два случая

Всем известно, что с половины зимы, когда высота снежных сугробов достигает почтенных размеров, русак держится около жилья и ложится чуть не у самых изб, а ночные экскурсии свои часто совершает по дорогам, подбирая сено. Бить его тут бывает иногда крайне неудобно, ибо легко напугать людей, лошадей или заехать зарядом в окно. Таких случаев мне памятно два.

Однажды по пороше я охотился около Спаса на Волге и шел следом по глубокому оврагу ручья; русак скинулся вверх и лег около крошечной бани, на краю обрыва. Подпустив меня шагов на 30, он вскочил и, конечно, тотчас же получил заряд дроби, который, уложив зайца, кстати, задел банное окно, разлетевшееся вдребезги. Хотя в момент выстрела я и видел, что окно как раз против меня, но мешкать нельзя было ни секунды, ибо русак одним прыжком мог скрыться за откосом оврага и уйти безнаказанно в поле. Скандала этот случай никакого не наделал, ибо народу поблизости не было. Но я все-таки поднялся в деревню и удовлетворил бабу, хозяйку бани, деньгами. Отпускать же без выстрела русака было жаль: в тот день это был единственный, которого мне удалось сойти непуганым.

В другой раз я русачил с охотником Кирзинским по Углицкой дороге, близ «Хижины дяди Тома» (загородный кабачок, игравший прежде не последнюю роль в эмансипации здешних девиц). Русака сошел мой спутник как раз у какой-то летней постройки, тоже под окном, и убил на лежке, разумеется, разразив вдребезги все стекла.

Около деревень русаки любят ложиться по гумнам у овинов, иногда зарываясь в солому, а иногда залезая и в самый овин под колосник, где обыкновенно во время сушки хлеба разводят огонь. Мне известен только один случай поимки русака в овине, происшедший под Вологдой, в селе Ватолине, имении Е.Е. Петрова.



Одураченные охотники

Однажды самим охотникам довелось поймать огромного русака почти на лежке, тоже у овина, и вот при каких условиях: трое стрельцов, вооруженных шомпольными ружьями, шли по одному следу, который привел их в деревню к овину, где русак и залег на довольно высокой куче соломы, почти вплотную примыкавшей к овину. У кучи след кончился, и охотники, обойдя несколько раз вокруг овина, остановились, громко недоумевая, куда мог пропасть русак. Случайно один из стрельцов взглянул вверх и застыл от удивления: громадный русак лежал на куче соломы, съежившись и приложив уши к спине. В секунду охотники изготовились: двое из них отпрянули в стороны и схватились за ружья, третий, шурша соломой, полез на верх кучи пугать русака, который еще ближе отодвинулся к стене овина и в момент скачка на землю, вероятно, сорвался с кучи, провалившись между последней и овином. На счастье охотников, края кучи плотно примыкали к стене овина, так что русак очутился как бы в западне, из коей выбраться можно было только через верх. Сообразив положение косого, охотники живо изловили его и торжественно отнесли в поле, намереваясь расстрелять его по всем правилам шкурятников. Двое с поднятыми курками стали по сторонам третьего, который по сигналу должен был пустить русака. По счету «три» русак был брошен и понесся во все лопатки. Прикладывается один из стрельцов, но — «чик», ружье изменило, затем выстрел еще — чистейший пудель, после которого русак скрывается за суметок снега от взора и выстрелов своих противников и уходит в поля. Долго стояли с разинутым ртом и выпученными глазами одураченные охотники, глядя вслед уходившей добычи… Случай этот записан был мною со слов одного из участников ловли. 



Позже передам еще несколько курьезов из многолетней практики здешнего охотника г. Аверкиева.